Как не связывать в одну цепочку то, что связано быть не может
Слишком много политических и технических провалов Кремля вышло на поверхность одновременно. Политический менеджмент не справляется с удержанием популярности президента, терпит поражения во внутренней, внешней и даже церковной политике, несет потери, связанные с провальными операциями спецслужб.
Все эти события слабо между собой связаны и происходят в разных концах света от Солсбери до Приморья, от Москвы до Стамбула. По большому счету объединять их в одну историю – значит уже создавать некий фантом. Но они уже связались в сознании многих, о чем, доведя все это до логического предела, написал на этих страницах Олег Кашин.
В недавнем прошлом, когда государство накапливало критическую массу поражений, президент Путин находил асимметричное решение, как правило, связанное с политическими запретами и военными операциями – от запрета выборов губернаторов до присоединения Крыма. Решение переворачивало игровое поле и превращало поражения – нет, не в победы – в новую волну хаоса. Хорошо было бы, если бы эта логика исчерпала себя.
Критическая масса провалов
Хитроумные московские организаторы выборных мероприятий добились невозможного: проиграли кампанию, которую невозможно было проиграть. Второй тур голосования в Приморье только подтвердил это. Стремление «специалистов» поправить положение с недостающими голосами довело управляемую демократию до абсурда и вернуло в регион – пусть и на короткое время – настоящую политическую жизнь. Кандидат-статист, получивший неожиданно много голосов, на время превратился в настоящего политика. Кремль взял паузу: изыскиваются средства снова заморозить почву, поплывшую под ногами.
Покушение на убийство бывшего двойного агента Сергея Скрипаля и его дочери произошло в начале марта. Но только недавно британские власти опубликовали данные о подозреваемых ими гражданах. До абсурда ситуацию довело, впрочем, не это, а удивительная антикризисная пиар-стратегия российских властей, оставившая мало сомнений в том, что люди с английских фотографий – действующие агенты спецслужб. Появившиеся с тех пор журналистские расследования уменьшили сомнения до неразличимости.
Обвинения в участии сотрудников ГРУ в зарубежных спецоперациях звучали и раньше – в связи с «Буком», сбившим малазийский «Боинг», в связи с попыткой путча в Черногории и в связи с американскими выборами. На сегодняшний день количество проблем, созданных для Москвы этими операциями, – независимо от того, доказано участие российского государства или нет, – достигло критического уровня. Вчерашний брифинг Минобороны РФ был еще одной попыткой исправить положение – технической попыткой, малоубедительной, но, конечно, требующей экспертного анализа.
Удивительное выступление Виктора Золотова, вызвавшего на дуэль Алексея Навального, тоже было попыткой исправить положение. Генерал Золотов довел ситуацию, с кремлевской точки зрения, до абсурда: выставил себя, ранее бессловесного, на всеобщее обозрение, публично признал в Навальном легитимного политика и оставил мало сомнений в его правоте.
Добавим сюда провальные попытки Русской православной церкви удержать канонический контроль над украинскими приходами. А есть еще «свой» президент Дональд Трамп, от ассоциирования с которым Россия получает только санкции. Есть неуклюжие попытки собрать деньги с олигархов, только ухудшающие и без того напряженную экономическую ситуацию.
Поражений не бывает
Все описанное есть (неполный!) каталог ошибок. Общее во всем перечисленном пожалуй только то, что за изначальными провалами всякий раз следовали еще более лихорадочные и разрушительные шаги тех, кто пытался изначальные провалы исправить. Государство в России контролирует слишком много процессов и ошибки неизбежно накапливаются.
Но, конечно, описанную выше цепочку «тридцати трех несчастий» легко вписать в единую рамку и представить ее скоординированной атакой на Россию. И пусть в этой вражеской армии рука об руку шагают прокурор Роберт Мюллер, патриарх Варфоломей, оппозиционный политик Алексей Навальный, премьер-министр Тереза Мей, президент Петр Порошенко, журналисты-расследователи и сотни других менее знаменитых врагов власти. Несмотря на абсурдность таких связей, люди в них верят, потому что таково свойство сознания: мы воспринимаем мир, связывая разрозненные факты в удобочитаемые истории.
Самый влиятельный рассказчик таких историй – президент Путин. Он относится к политикам, для которых не существует совпадений и ошибок. То есть не существует собственных ошибок и случайных совпадений, а значит нет и ответственности за поражения. Причину любого провала такое сознание видит не в себе, а вовне: если не я ошибся, а коварный враг ударил в спину, то это и не поражение. «Я вам откровенно говорю! Я вот посматриваю назад… даже сам думаю… Нет!», – говорил Путин в ответ на вопрос Андрея Колесникова о том, может ли президент назвать хоть одну свою политическую ошибку.
При такой железной уверенности в собственной правоте мир представляется наполненным открытыми врагами, а окружение – скрытыми. Доверие окружающим при таком взгляде невозможно, ведь все угрозы исходят только от других, а не от тебя самого. Поиски причин провала для такого политика всегда перерастают в оборону от внешней агрессии – не важно, есть она или нет – и, конечно, в борьбу с внутренними врагами, не важно, насколько они реальны и (или) сильны.
Отказ искать причины поражений внутри себя и общности «своих» – действенная политическая стратегия. Люди склонны связывать себя с чем-то большим и важным – с общиной, церковью, нацией, государством. Чем труднее жизнь и чем меньше удается рассчитывать на помощь со стороны, тем больше хочется общности, пусть и воображаемой. Нация и государство как символические системы могут быть гораздо сильнее реальной нации или реального государства.
Взросление общества (а может нет)
Признать, что с самой основой твоей идентификации что-то не так – трудно. Такова особенность человека и эта особенность легко поддается манипуляции. Один человек, скрепя сердце и поработав над собой, может признать, что сам завел себя туда, где находится. Но общество легко согласится, если убедительно рассказать ему историю о предательстве, о том, что в его бедах виноваты масоны, евреи, коммунисты, американцы, русские, либералы или националисты.
В свое время Путину удалось изменить направление российской общественной дискуссии. До конца 1990-х доминирующим было согласие добиваться внутренних изменений. Оно строилось на подспудной уверенности в том, что в прошлом были совершены ошибки, их нужно исправлять и на них учиться. Но направление дискуссии изменилось, вероятно потому, что к середине или концу 90-х общество само такой перемены хотело. В центре внимания оказались обиды, нанесенные России Западом: ответственность была перенесена с себя самих на внешние силы.
Путин, по сути, возглавил национальное движение против внешних и внутренних обидчиков. Тут была и конфронтация с Западом, и войны, и борьба с фальсификацией истории, и ограничение политического выбора и преследование за публикации фактов о деятелях государства, и поиски иностранных агентов среди российских граждан. Все эти процессы продолжаются, но очевидным образом уже не приносят желаемых Кремлем результатов.
У меня есть два варианта концовки, из которых я не могу выбрать одну. Первый: наступили опасные времена. Сейчас сам Путин (или кто-нибудь, кто сумеет свалить все несчастья на Путина) свяжет неприятные для власти события в рассказ об атаке против власти (как всегда, подменяя Россию группой, находящейся у власти) и придумает свой асимметричный ответ: что-нибудь запретит, закроет границы или захватит кого-нибудь.
Второй: в России, как и в любой стране, налицо большая нехватка людей, которые смотрят на описанную выше цепочку совпадений и ошибок именно как на цепочку совпадений и ошибок. Усилия нужны не для того, чтобы связать разрозненные факты в удобочитаемую историю, а чтобы не связывать то, что логически связано быть не может. Хочется верить, что российское общество повзрослело настолько, что откажется принимать новую порцию мифов о полчищах врагов во главе с патриархом из Стамбула и премьер-министром из Лондона. А потому откажется и принимать новые воинственные призывы ополчиться на весь мир, сделав в итоге правление, основанное на заговорах, неэффективным.
Максим Трудолюбов
Обозреватель газет «Ведомости» и International New York Times, редактор InLiberty
